Евангелие от Матфея
Введение Главы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Глава
4
1 Тогда Иисус возведен был Духом в пустыню, для искушения от диавола,
2 и, постившись сорок дней и сорок ночей, напоследок взалкал.
3 И приступил к Нему искуситель и сказал: если Ты Сын Божий, скажи,
чтобы камни сии сделались хлебами.
4 Он же сказал ему в ответ: написано: не хлебом одним будет жить
человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих.
5 Потом берет Его диавол в святой город и поставляет Его на крыле храма,
6 и говорит Ему: если Ты Сын Божий, бросься вниз, ибо написано: Ангелам
Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о
камень ногою Твоею.
7 Иисус сказал ему: написано также: не искушай Господа Бога твоего.
8 Опять берет Его диавол на весьма высокую гору и показывает Ему все
царства мира и славу их,
9 и говорит Ему: все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне.
10 Тогда Иисус говорит ему: отойди от Меня, сатана, ибо написано:
Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи.
11 Тогда оставляет Его диавол, и се, Ангелы приступили и служили Ему.
12 Услышав же Иисус, что Иоанн отдан под стражу, удалился в Галилею
13 и, оставив Назарет, пришел и поселился в Капернауме приморском, в
пределах Завулоновых и Неффалимовых,
14 да сбудется реченное через пророка Исаию, который говорит:
15 земля Завулонова и земля Неффалимова, на пути приморском, за
Иорданом, Галилея языческая,
16 народ, сидящий во тьме, увидел свет великий, и сидящим в стране и
тени смертной воссиял свет.
17 С того времени Иисус начал проповедывать и говорить: покайтесь, ибо
приблизилось Царство Небесное.
18 Проходя же близ моря Галилейского, Он увидел двух братьев: Симона,
называемого Петром, и Андрея, брата его, закидывающих сети в море, ибо
они были рыболовы,
19 и говорит им: идите за Мною, и Я сделаю вас ловцами человеков.
20 И они тотчас, оставив сети, последовали за Ним.
21 Оттуда, идя далее, увидел Он других двух братьев, Иакова Зеведеева и
Иоанна, брата его, в лодке с Зеведеем, отцом их, починивающих сети свои,
и призвал их.
22 И они тотчас, оставив лодку и отца своего, последовали за Ним.
23 И ходил Иисус по всей Галилее, уча в синагогах их и проповедуя
Евангелие Царствия, и исцеляя всякую болезнь и всякую немощь в людях.
24 И прошел о Нем слух по всей Сирии; и приводили к Нему всех немощных,
одержимых различными болезнями и припадками, и бесноватых, и лунатиков,
и расслабленных, и Он исцелял их.
25 И следовало за Ним множество народа из Галилеи и Десятиградия, и
Иерусалима, и Иудеи, и из-за Иордана.
Искушение Иисуса Христа диаволом в пустыне (1–11). Удаление в Галилею и
поселение в Капернаум (12–16). Проповедь Иисуса Христа и избрание
учеников (17–22). Дальнейшая проповедь в Галилее, исцеление больных и
стечение ко Христу множества народа (23–25).
1 (Мк I:12, 13; Лк IV:1, 2). Тогда служит и здесь не столько для
обозначения времени, сколько для связи речи. Однако из сравнения с
показаниями других евангелистов можно заключить, что искушение Христа
было непосредственно после крещения. У Марка (I:12) вместо «тогда» —
«немедленно» (euquV), у Луки указывается не на время, а на
обстоятельства, поставляющие искушение и крещение в ближайшую связь
(IV:1). Лука говорит как бы так: на Иисуса Христа, во время крещения,
сошел Дух Святой в виде голубя (III:22) и в то время, как Он исполнился
Духа Святого (IV:1), Он возвратился от Иордана и проч. Таким образом, мы
не должны предполагать, что между крещением и искушением был промежуток.
То, что у одного Матфея представлялось бы неясным, делается ясным из
показаний других евангелистов. — Иисус возведен был Духом в пустыню:
Матфей заменяет словом возведен (anhcqh) более резкое выражение Марка
ekballei, смягченно переведенное в русск. ведет, точный смысл:
выбрасывает, выталкивает. У Луки: был поведен (hgetu) — выражение по
смыслу одинаковое с выражением Матфея, с тою только разницею, что у
Матфея глагол, сложенный с ana, означает — подниматься снизу вверх,
восходить (соб. быть отводимым вверх). Следуя Матфею, мы должны разуметь
какую-нибудь возвышенную местность сравнительно с тою, где было
крещение. В пустыню. Неизвестно, какая пустыня здесь разумеется. Мы
видели, что Иоанн проповедовал в пустыне Иудейской (III:1), и под этим
словом нельзя разуметь пустыни в собственном смысле (вроде, напр.
Сахары), но — местность, хотя и мало, но населенную и не лишенную совсем
всякой растительности. Говоря об отведении Христа, евангелисты о пустыне
Иудейской не упоминают. В виду такой неопределенности некоторые экзегеты
разумеют здесь ту пустыню, по которой евреи странствовали сорок лет. К
такому предположению приводят несомненные параллели, существующие между
странствованием евреев по пустыне и обстоятельствами искушения, и именно
следующие: 1) переход евреев через Иордан и крещение Иисуса Христа; 2)
голод в пустыне и голод Иисуса Христа; 3) испытания евреев в пустыне,
которые клонились к нравственному их очищению и возвышению — и искушение
Христа диаволом; 4) утоление голода евреев манной и искушение превратить
камни в хлебы для утоления голода; 5) медный змей и крест Спасителя, и
именно в зависимости от пребывания в пустыне. Однако против мнения, что
Христос был на Синайском полуострове, можно возразить, что евангелисты,
вероятно, упомянули бы об этом факте, если бы это было так. Показание
Марка, что Спаситель немедленно отведен был в пустыню и что там,
вероятно, также немедленно, начался Его сорокадневный пост, служит, хотя
и отчасти, подтверждением, что эти события произошли в ближайшие и не
отдаленные один от другого промежутки времени, между тем как на одно
путешествие на Синай потребовалось бы, по крайней мере, три дня (Илия
шел туда сорок дней и сорок ночей (3 Цар XIX:8)). Предполагают, что
местом искушения было какое-нибудь уединенное и возвышенное место по
близости от места крещения Иоанна. Слово «Духом» неясно. В греческом оно
употреблено с членом. Можно разуметь здесь и Духа Святого и собственный
дух Христа. В первом случае выражение означало бы, что Иисус Христос
возведен был в пустыню некоторою постороннею силою, именно силою Св.
Духа; во втором — что Он удалился в пустыню вследствие внутренних
требований Своего собственного духа, по собственному желанию или
влечению. Выражение у Марка также двусмысленно. У Луки более
определенно: plhrhV pneumatoV agiou, исполненный Духа Святого и (букв.)
«в этом Духе» возведен был… Поэтому, мы должны отнести возведение в
пустыню к посторонней (это выражение, конечно, неточно) силе Духа
Святого; потому что, хотя и собственный дух Христа был свят, однако
сближение с обстоятельствами крещения дает право утверждать, что Христос
возведен был Духом Святым, который сошел на Него в виде голубя. — Для
искушения от диавола. Самая возможность искушения основывается на том,
что человек может совершить какой-нибудь грех. По-видимому, искушение
Иисуса Христа было бы напрасно, если бы Он не грешил и прежде искушения,
и не мог допустить никакого греха во время искушения. Если верно, что Он
Сам рассказал ученикам о Своем искушении, и ученики верно передали Его
слова, то возникает вопрос: говоря о Своем искушении, сам Он предполагал
ли в Себе возможность греха и падения? Вопросы эти представляют одну из
глубочайших богословских проблем. Принимая церковное учение, что Христос
был безгрешен и не только безгрешен, но и не мог согрешить (см. Прав.
Догмат. Богосл. Митроп. Макария, Спб. 1868, т. II. с. 79), мы и
оставляем дело в этом виде, и ограничимся исключительно только небольшим
анализом употребленных в Евангелии выражений и отчасти самых фактов
искушения. — Выражение: для искушения — указывает на цель, с которою
Иисус Христос был возведен Духом в пустыню, и притом цель особенную,
исключительную. Он возведен был и удалился в пустыню исключительно для
этой цели. Если бы имелась в виду какая-нибудь иная цель, то
евангелисты, конечно, сказали бы об этом. — Мы видели, что, приняв
крещение, Христос принял на Себя зрак раба. Это был величайший подвиг в
истории человечества. Затем Он отводится в пустыню и подвергается
искушению, не как Бог, не просто как человек, а как человек-раб,
добровольно принимающий на Себя обязанности рабского служения
человечеству, чтобы через это служение господствовать над людьми. Здесь
связь искушения с предшествовавшим ему событием, крещением. Как
раб-Израиль, вышедший из Египта, искушен был в пустыне, так и Христос,
пройдя через воды крещения (которые соответствуют водам Черного моря)
подвергается такому же искушению. — Слово диавол означает буквально:
тот, который разбрасывает, сильно разделяет один предмет от другого или
одних людей от других, В этом смысле употреблено это слово, напр., у
Ксенофонта в начале его Анавасиса: Тиссаферн разбрасывает (так почти
буквально) Кира и его брата, внушая Киру, будто брат его злоумышляет
против него (I:1). Таким образом, слово диавол означает вообще такую
личность, которая производит раздор, разделение, смуту в мышлении и
чувствах; так как это делается преимущественно при помощи клеветы или
обольщений, то отсюда обычное (хотя и переносное) значение слова диавол
— клеветник или обольститель. Отсюда в переносном же значении еще
противник, враг. Диавол является врагом людей, потому что разрывает
связь (как бы разбрасывает, разъединяет) их между Богом и человеком
(Кремер). В Новом Завете диавол вообще не различается от сатаны, за
исключением нескольких случаев (Откр XII:9; XX:2), где оба слова
помещаются рядом и очевидно служат только разными названиями одного и
того же «древнего змея». Сатана — слово еврейское и значит противник. В
Новом Завете слово прилагается иногда к людям (Мф XVI:23; Мк VIII:33).
Но в других случаях оно всегда означает «древняго змия», диавола,
бесплотного духа, который противодействует Богу и производит зло в мире.
2 (Лк IV:2). Буквально — и постившись дней сорок и сорок ночей. Это,
по-видимому, не значит приблизительно сорок дней, так как для
обозначения приближения в греч. употребляются особые наречия.
Относительно поста Спасителя можно, по-видимому, поставить только
единственный вопрос: возможно ли для человека пробыть такое
продолжительное время вовсе без пищи, и может ли он остаться после этого
жив? Известно, что, назад тому несколько лет, в Америке произвели ряд
подобных опытов, и эти опыты, под наблюдением врачей, доказали, что
человек, даже обычный, может выдержать полный сорокадневный пост. О том,
каково было душевное состояние Спасителя в пустыне, судить, конечно,
трудно. Но всего более естественным представляется нам объяснение, по
которому это время проведено было в непрестанной молитве. Такое
объяснение поставляет, прежде всего, в связь сорокадневное пребывание в
пустыне с обстоятельствами самого крещения. «Иисус, крестившись,
молился», сказано в Евангелии от Луки. Почему же не предположить, что и
дальнейшее пребывание Его в пустыне было продолжением этой молитвы
крещения? Он и после много раз уходил в уединенные места для молитвы.
Нет надобности предполагать, что все время сорока дней и ночей Он провел
совершенно без сна, как думают некоторые экзегеты. По человечеству это
едва ли могло быть. Во всяком случае, в Евангелиях на это нет никакого
намека. Но что Он не вкушал никакой пищи, — это видно из свидетельства
Луки, который говорит, что Он «ничего не ел в эти дни». В Евангелиях
Матфея и Луки указывается, что Он «напоследок» взалкал. Объясняют это
так, что только в конце Своего долговременного поста Он почувствовал
голод; но можно думать и так, что Он в течение всего поста чувствовал
голод, который усиливался прогрессивно к концу поста и сделался
напоследок самым сильнейшим и невыносимым. На это и указывают слова
usteron epeinasen.
3 (Лк IV:3). Букв.: и, подойдя, искуситель сказал Ему. Относительно
формы, какую принял при этом диавол, у экзегетов — полное разногласие.
Одни думают, что это было реальное, внешнее, но чисто духовное явление,
и диаволу незачем было принимать какого-либо внешнего образа, что
возбудило бы только подозрение в Лице искушаемом, и потому искушение не
имело бы большой силы; другие — что диавол, подойдя к Спасителю, принял
какую-либо внешнюю форму (скорее всего, человека), оставаясь диаволом.
Первое мнение опирается на наш собственный духовный и внутренний опыт,
когда мы иногда подвергаемся сильнейшим искушениям, вовсе не замечая
искусителя, и, однако, свои искушения относим именно к нему. Если
обратить внимание на то, что ударение ставится в Евангелиях больше на
искушениях, чем на личности искусителя, которая ясно совсем и не
описывается, то можно допустить, что, искушая Христа, диавол не принимал
внешнего образа. Этому, по-видимому, не препятствуют и выражения, по
крайней мере, намекающие на некоторый реализм явления, как «приступил»,
«берет Его», «поставляет», «говорит» и проч., потому что все они могут
быть объяснены антропоморфически, как объясняются подробные выражения и
относительно Самого Божества. Если, однако, принять такое объяснение, то
нужно будет допустить, что все искушение полностью происходило в
пустыне, что поставление Христа на кровлю храма и затем возведение Его
на высокую гору были явлениями только мнимыми. Возражая против этого
последнего, экзегеты допускают, что диавол принимал действительный,
реальный образ человека. — Если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии
сделались хлебами. Справедливо замечают, что в условном «если» здесь не
выражается диаволом сомнения в достоинстве Христа как Сына Божия. Если
бы диавол сомневался в этом, то не мог бы предлагать Христу совершить
такое чудо, как превращение камней в хлебы. Таким образом, слова диавола
имели возбуждающий смысл. Ты (как Раб, олицетворение раба-человека)
почти умираешь с голоду; но Ты не должен умереть, потому что и Тебе
Самому, и мне хорошо известно, что Ты — Сын Божий. Ты недавно открыто
признан Сыном Божьим во время крещения. Для Тебя, поэтому, нисколько не
трудно позаботиться о Себе. Тебе нужно сказать только слово и эти камни,
которые Ты видишь, тотчас сделаются хлебами.
4 (Лк IV:4). — Не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом,
исходящим из уст Божиих. Объясним сначала, насколько возможно, какой
смысл могли иметь эти слова, первые, сказанные Спасителем после
крещения. Тело поддерживается пищею. Но человек не состоит только из
одного тела. Тело не может питать себя или питаться само по себе, — оно,
так сказать, передает сведения о своих нуждах и потребностях духу, и
только при его помощи получает нужное для своего продолжения и
существования. Дух промышляет о теле и его потребностях, оно погибло бы
без такого промышления. Искушая Христа, диавол обратился, следовательно,
не к главному источнику человеческой жизни. Желая добиться своей цели,
он обратился к рабу (телу) вместо его господина (духа), и искушал тело
возобладать над своим господином, покорить его своей воле. Но такой
порядок не был нормальным. Не дух находится в зависимости от тела, а
тело от духа. Чтобы тело было живо, нужно, чтобы жив был дух. Но жизнь
духа не зависит от телесного питания. Это только так кажется. Дух
питается иною пищею. Так как образ и подобие Божие заключается не в
теле, а в человеческом духе, то и пища, питающая дух, подается Богом —
это есть слово Божие. Диавол представлял человека преимущественно как
телесное существо, Спаситель представляет человека преимущественно как
духовное существо. Господь как бы забыл о питании тела, питая свой дух.
Диавол забыл о питании духа, выражая внешнее попечение о теле. Ошибка
была раскрыта и искушение отражено. — Ответ Христа диаволу взят из Втор
VIII:3. По переводу LXX это место читается буквально так: «чтобы
возвестить тебе, что не на хлебе одном будет жить человек, но на всяком
слове, исходящем через уста Бога, будет жить человек». Букв. с
еврейского: «что не хлебом одним живет человек, что всем, исходящим из
уст Иеговы, живет человек». Наш русский текст Второзакония, как видно,
отступает и от греческого, и от еврейского, и ближе всего — к латинскому
Вульгаты. Трудно сказать, по какому тексту приведена цитата в
рассматриваемом стихе у Матфея. Но достоверно, что Матфей отступает
здесь и от еврейского текста, и от перевода LXX, что видно уже и из
того, что «живет человек», повторенное и в греческом, и в еврейском
тексте, у евангелиста не повторяется. Но смысл подлинный и точный
подлинника в Евангелии сохранен, причем вместо еврейского «живет»
сказано «будет жить», как у LXX. Во Втор VIII:3 писатель его напоминает
народу об его странствовании по пустыне и говорит, что там Бог «смирял
тебя, томил тебя голодом и питал тебя манною,… дабы показать тебе, что
не одним хлебом живет человек, но всяким (словом), исходящим из уст
Господа». Каким образом человек живет словом Божьим, это показала жизнь
евреев в пустыне. Несмотря на голод, Израиль остался там жив, потому что
Господь повелел ему жить, и в нужных случаях, по слову Божию, ниспадала
манна. Следовательно, и Спасителю не было надобности заботиться о хлебе.
Бог даст Ему пищу, когда это будет нужно. Он не умрет, если и не
превратит камни в хлебы. У Луки речь эта сокращена.
5 (Лк IV:9). Потом берет Его диавол: букв, тогда берет Его (тот же)
диавол. Неопределенное тогда не указывает, сколько времени прошло между
первым и вторым искушением. Каким бы то ни было (совершенно неизвестным)
способом Иисус Христос был взят в святой город. Все экзегеты единогласно
толкуют это выражение в смысле: Иерусалим, хотя он и не назван здесь по
имени. На это с одной стороны указывает член (thn), а с другой —
употребление евреями этих слов для обозначения именно Иерусалима (см.
XXVII:53; Откр XI:2; XXI:2, 10; XXII:19 и проч.). Есть основание
подозревать, что у Филона храм не только называется святым, но и «святым
святых», т. е. что Филон обозначает этим словом не только «святое
святых» в храме но и весь храм. Что под святым городом разумеется здесь
именно Иерусалим, это доказывается и дальнейшими словами 5-го стиха: и
поставляет Его на крыле храма.
6 (Лк IV:9–11). Для правильного понимания этих слов мы должны их
несколько перефразировать, подставив вместо выражения Сын Божий названия
каких-либо других высоких лиц, напр.: если ты царь, пророк, священники
проч., то бросься вниз. Если бы такое предложение было сделано
обыкновенным лицам, поставленным на какой-нибудь вершине или крутизне, и
если бы бросаться вниз не было никакой надобности, хотя и было бы
безопасно, то они просто указали бы на недостаток логики в подобном
предложении. Если кто-нибудь — царь, пророк, священник или какой-нибудь
другой сановник, даже просто обладающий какими-нибудь особенными силами
человек, то почему же он должен бросаться вниз? В искушении диавола этот
недостаток логики сильно замаскирован и подкреплен ссылкою на слова Св.
Писания, очевидно, сказанный в ответ на прежнее слово Спасителя:
gegraptai (написано), которое повторяет здесь диавол. Сын Божий должен
обладать и обладает чудесною силою и должен ее обнаруживать. Прежде, чем
совершать другие чудеса, Сын Божий должен испробовать, поверить
существование чудесной силы на Себе Самом. Для поверки, для пробы
избрано действительно такое чудо, которое и по понятиям древних, и по
нашим, показалось бы, можно сказать, чудом из чудес, сверхмерным и
потому самым убедительным для всех, — чудом, которое равнялось бы
совершенному уничтожению всех законов тяжести. Для Сына Божия это
возможно и безопасно. — Ибо написано: Ангелам Своим (Бог) заповедает о
Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею.
Русск. текст переведен с греческого буквально, за исключением слова
«понесут», которое в греч. значит соб. «поднимут» (asousin). Текст взят
из псалма XC, 11-12, который по переводу LXX читается буквально так:
«потому что Ангелам Его (Своим) Он заповедует о Тебе сохранить (сберечь,
оградить) Тебя на всех путях Твоих; они на руках поднимут Тебя, чтобы Ты
не ударил о камень ногу Твою». Мф пропускает слова «сохранить Тебя во
всех путях Твоих», а Лука — «путях Твоих». Если в греческом LXX
вычеркнуть выпущенные евангелистом слова и не обращать внимания на
соединительный союз и (kai) и на arouin вместо arousi, то между текстом
LXX и Матфея нельзя заметить никакой разницы. Просматривая еврейский
текст, находим, что он читается буквально так: «потому что Ангелам Своим
заповедует для Тебя сохранить Тебя на всех путях Твоих; на руках они
будут поднимать (от евр. наша) Тебя, чтобы не преткнул Ты о камень ногу
Твою». Тексты эти настолько сходны, что трудно решить, какому тексту
следовал евангелист. Но вероятнее — тексту LXX. В Пс ХС, 11, 12 ничего
не говорится о поставлении на высокое место, падения оттуда и поддержке
со стороны Ангелов. При чтении этих стихов сразу же видно, что диавол
неправильно приложил текст к обстоятельствам, в которых находился Иисус
Христос. Замечательно, что Он не считает здесь нужным раскрывать
какой-либо логической ошибки или неверности мысли; но отражает искушение
только текстом, по-видимому, не имеющим ближайшего отношения именно к
второму искушению, а относящимся одинаково и ко всем остальным
искушениям.
7 (Лк IV:12). Букв. сказал ему Иисус: опять написано: не испытывай
Господа Бога твоего. Слово опять употреблено здесь не в значении но, а в
значении еще, кроме того. Характер опровержения здесь разнится от того,
какой был при первом искушении. В первом искушении мысль, которую диавол
внушал Спасителю, была собственною мыслью диавола и потому естественно,
если она была опровергнута словами священного писания. Употреблять тот
же метод опровержения во втором искушении значило бы опровергать
священное писание. Текст, выбранный диаволом, был сам по себе верен;
верно было и его приложение к людям и к самому Спасителю, хотя и не при
тех обстоятельствах, в каких Он находился. Неправильность заключалась в
том, что этот текст выставлен был, как орудие искушения. Поэтому
Христос, не опровергая слов диавола самих по себе, указывает только на
характер его поступка или действия. Словами Священного Писания
неправильно искушать Бога, давшего это писание и сообщившего ему Свой
божественный авторитет. Поэтому в данном случае «прибавка» Иисусом
Христом «выражения из писания есть квалификация и толкование его, но не
опровержение» (Альфорд). Текст, приведенный Спасителем, заимствован из
Втор VI:16 и содержит в себе напоминание евреям об искушениях (ропоте,
возмущениях и проч.), которыми они искушали Бога в Массе, местности на
Синайском полуострове. У Матфея и Луки (IV:12) текст приведен совершенно
в одинаковых выражениях и сходнее с LXX, чем с еврейским, причем
последняя прибавка в евр. тексте и у LXX «как искушал ты в искушении» в
Евангелиях опущена. Последнее слово — «искушение» по-еврейски масса —
значит искушение и было названием местности.
8 (Лк IV:5) Глагол «берет» (paralambanei) одинаков с тем, который
употреблен в начале 5 стиха. Отсюда можно вывести, что действие диавола
пред третьим искушением было такое же, как и пред вторым. На это же
указывает и опять. Впечатление от рассказа получается такое, что диавол
взял Иисуса Христа не из храма, где он с Ним находился, а опять из той
же пустыни. И опять трудно сказать, что именно здесь происходило в
действительности. Мы можем, конечно, и представить, и видеть очень
высокую гору, и даже восходить на нее. Но мы не знаем ни одной горы на
земле, с которой были бы видны все царства земные. Затруднения, с
которыми мы встречаемся при толковании рассматриваемого места,
совершенно таковы же, как и при толковании начального предложения пятого
стиха, если только не больше. В первом случае нам указывается, по
крайней мере, на определенное место, где диавол «поставил» Иисуса Христа
— «святой град» и «крыло храма». Во втором случае не только в словах
Матфея, но и Луки, нет даже и такой определенности, которая в сущности
граничит, впрочем, с полной неопределенностью. «Гора» (oroV, слово это
употреблено без члена) может быть, не была известна даже самому
евангелисту. Она называется только uyhlon lian — чрезвычайно высокою.
Все попытки экзегетов пробиться через непроницаемую стену употребленных
здесь выражений следует, по-видимому, признать неудачными. Одни говорят,
что так как царства мира показаны были диаволом «во мгновение времени»
(en stigmh cronou — Лк IV:5), то для этого не было никакой надобности
восходить на гору, и что здесь следует разуметь только видение, нечто
вроде миража. Далее, поставляют в связь третье искушение с Откр XXI:10,
где говорится: «и вознес меня (один из семи Ангелов) в духе на великую и
высокую гору и показал мне великий город, святый Иерусалим». Так как в
Апокалипсисе сказано «в духе» (en pneumati), то отсюда, в виду очень
заметного сходства апокалипсических и евангельских выражений, можно
заключить, что поставление на горе было только чисто духовным и,
следовательно, недействительным. Некоторые говорят, что Палестина
находилась под владычеством Бога, а не диавола, и потому диавол не
показывал ее Христу с высокой горы, а показал только языческие страны,
бывшие в его власти. Некоторые утверждали даже, что диавол просто взял и
развернул пред Иисусом Христом «географическую карту», на которой были
начерчены все земные царства. Но тут опять имеет силу прежнее
возражение, — что для этого едва ли нужно было восходить или возноситься
на весьма высокую гору. «Третье искушение», пишет один из новейших
экзегетов, «опять (palin, ст. 8), как и второе, вводится указанием на
силу сатаны воздействовать на чувственную жизнь Иисуса Христа. На этот
раз Он чувствует и видит Себя поставленным на очень высокую гору и
получает то впечатление, что осматривает оттуда все в совокупности
царства Мира и славу их. Как мало Матфей думает о том, что на земле
существовала такая гора, с которой человек своими телесными глазами мог
наслаждаться таким видением и таким видом, доказывают слова deicnusin
autw (показывает Ему). Здесь сообщается, однако, нечто большее
сравнительно с тем, что диавол обратил внимание Иисуса Христа на
предметы, которые Он и без того увидел бы или мог видеть. В выражении
скорее обозначается видение того, что Иисус видел, равно как и действие
сатаны, подобно поставлению на храмовой стене через esthsen auton ст. 5.
Диавол очаровывает глаз Иисуса картиной, которая навязывает Ему
впечатление, выраженное через pasaV basileiaV ktl. Он видит не только
управляемую отчасти сыновьями Ирода, отчасти непосредственно римлянами
страну Израиля, которую выпускать здесь нет никакого повода, но и все
владельческие области, которые и в ином смысле были частью этой мировой
картины; и Христос видит не только эти далекие виды, но и все, что
служит к их украшению или красоте, картины природы, как и произведения
искусства, которые возрастил Бог и велели устроить цари» (Цан). Таковы
современные попытки прояснить это явление. К сказанному, вероятно, для
сообщения большей реальности картин, прибавляется иногда, что Иисус
Христос увидел «Iluren, Statte, Palaste, Schatze u. s. w» (поля,
местности, дворцы, богатства и т. д.). Новейшим толкованиям такого рода
мы с полным правом могли бы предпочесть толкования древние. «Слава
мира», пишет Иероним, «которая с миром прейдет, показывается на горе и
во мгновение времени; Господь же сошел на низменности и поля, чтобы
преодолеть диавола смирением. Далее, диавол спешит Его возвести на гору,
чтобы и другие упали оттуда, откуда он сам упал, по апостолу: чтобы не
возгордился и не подпал осуждению с диаволом» (in loc.). Это толкование,
хотя, конечно, и не объясняет всего и не проникает (да и не ставит целью
проникнуть) в тайны, отличается, по крайней мере, простотой,
свойственной и самому евангельскому рассказу. Принимая такую простоту за
образец, мы должны толковать рассматриваемое место приблизительно так:
диавол берет Христа, показывает Ему на известной горе все царства Мира,
неизвестно как. Сущность искушения заключается не в том, чтобы поставить
Иисуса Христа на высокую гору и прельстить Его красотой земных царств, а
в том, чтобы, воздействуя на Его человеческую природу, заставить Его
поклониться искусителю и тем нанести оскорбление Богу. Это — главная
цель, которой диавол хотел достигнуть средствами, нам совершенно
неизвестными и непонятными, но, однако, такими, которые находят в себе
постоянный отклик в человеческой душе и жизни. Диавол и многих других
людей ставит иногда на весьма высокую гору, и эти люди усердно кланяются
и служат ему, сильно маскируя свое служение диаволу служением Богу. Но
Христос принял зрак раба. Он поставил Себе целью не господство, а
служение людям. В третьем искушении, поэтому, диавол как бы примыкает к
тем людям, которым намеревается послужить Христос. Люди возведут Христа
на высокую гору вследствие служения Его им. По психологическому закону в
добровольном служении подразумевается власть, в добровольном рабстве и
уничижении — свобода и величие. Люди возвысят Христа; но диавол сделает
это легче и скорее, если Христос будет служить ему. Люди возвысят Христа
вознесением Его на крест, диавол возвысит Его, передав Ему, со всею
славою и красотой, земные царства, которые принадлежат ему, не причиняя
Христу страданий. Но Христос пришел спасти людей, а не диавола. Средства
спасения людей не могли быть применены к диаволу. Люди представляют из
себя хотя и очень малые, но положительные величины; диавол есть величина
отрицательная.
9 (Лк IV:5–7). В лучших кодексах — «сказал» или «говорил» (eipen). Чтобы
понять смысл этого искушения, нужно, по-видимому, рассуждать не столько
о том, что принадлежало диаволу, а о том, что принадлежало Христу.
Разъясняя связь крещения с искушением, мы говорили, что крещение было со
стороны Христа актом подчинения Иоанну и принятия зрака раба. Искушение
было, так сказать, продолжением крещения, было переходом от внешнего
погружения в воды Иордана к внутреннему крещению, которое заключалось в
молитве и посте. На последней ступени этого внутреннего крещения,
рабское состояние и рабский вид Христа дошли до крайней степени. Он не
имел даже хлеба, которым мог утолить Свой чрезвычайный голод. Первое
искушение имело вид попечения со стороны диавола о теле Христа, и кто
был голоден, тот знает, как привлекателен бывает для голодного даже
камень, превращенный в хлеб. Но такое искушение оказалось слишком малым
количественно и было отвергнуто. В последующих искушениях
привлекательное постепенно усиливается. Привлекательное для голодного
тела заменяется привлекательным для духа. На последней ступени
предлагается то, что в высшей степени привлекательно для голодного
человека. Это правда, что для богатства иногда бывает привлекательна
нищета; но так бывает только в редких случаях, в случаях пресыщения. Для
бедного же и голодного раба всегда привлекательна бывает самая идея о
господстве, счастье и благополучии. Тут дело идет не об одном хлебе
насущном, а об изобилии. Таким образом, третье искушение очень ясно
служит как бы последствием первого. Несомненно, что ни один обыкновенный
человек, даже и в лучшем положении, чем в каком находился Спаситель, не
устоял бы пред таким искушением. Он поклонился бы диаволу и, что всего
удивительнее, нашел бы возможным себя оправдать. Тысячи даже миллионы
людей только и мечтают о таком поклонении. Таким образом, и здесь мы
встречаемся с плюсом и минусом, а величины, поставленные при них, далеко
не близки и несоразмерны. На стороне Христа был минус всякого житейского
благополучия. На стороне диавола была положительная величина, и, если бы
она была даже и не особенно огромна, не отличалась абсолютным
характером, то и тогда могла бы быть привлекательна для лишенного
всякого имущества и страдающего Раба Иеговы. Но, с другой стороны, в
духовном отношении числа были совершенно обратными. Страдающий раб, как
раз именно в силу самого этого страдания, был Господь (KurioV), Он
господствовал в силу самой воспринятой Им идеи служения. Диавол же был
рабом. Обманчивое приглашение поклониться было призывом Господа
поклониться рабу. В этом заключалась логическая несостоятельность
искушения, и оно было отвергнуто.
10 (Лк IV:8). Несмотря на краткость, слова Христа (особенно на
греческом) дышат здесь энергией и силой. Upage на греч. сильнее, чем
«отойди», и значит: «прочь с Моих глаз». Сила искушения вызвала
окончательное и гневное удаление сатаны. Прибавка opisw mou, что значит
отойди назад от Меня, т. е. почти «следуй за Мною», имеющаяся в
некоторых, сравнительно неважных, кодексах и подтвержденная Иустином
Мучеником (Dial. 103), Афанасием Александрийским, Златоустом,
Феофилактом и другими, хотя, след., и очень древняя, считается, однако,
вставкой из Матфея XVI:20; Мк VIII:33. Ориген прямо говорит, что ее не
следует присоединять (cwriV thV opisw mou prosqhkhV). Игнатий, Ириней,
Иероним, Евсевий и др. ее выпускают. Ее нет в важнейших кодексах, —
Синайском и Ватиканском. Вероятнее всего, слова эти были опущены в
первоначальном тексте. Это предположение подкрепляется тем, что подобные
же слова Петру (с прибавкой opisw mou) не означают повеления ему
отходить от Христа, а только — не становиться на Его пути и не
препятствовать Его намерениям. Отсюда, если бы такое же повеление дано
было и диаволу, то он не был бы отогнан, а или мог, или должен был
следовать за Христом. Диавол отступил от Христа только до времени; но
весьма невероятно, чтобы Христос мог дать повеление, чтобы диавол
постоянно следовал за Ним. Текст в ответе Христа взят из Втор VI:13. У
LXX это место читается: «Господа Бога твоего будешь бояться и Ему одному
служить». Букв. с еврейского: «Иеговы Элогим твоего бойся и Ему служи
(будь рабом)». Ввиду такой разности одни думают, что текст переведен в
вольном переводе с еврейского, другие — взят у LXX с небольшими
изменениями. Откуда действительно был заимствован текст, решить трудно.
Вероятно из LXX. — В Библии рассматриваемый текст приведен почти рядом с
другим, указанным Христом во втором искушении, и имеет тот смысл, что
Господу Богу (Иегове Элогим) должен был служить Израиль и Ему одному
поклоняться. Следовательно, и в рассматриваемом месте Евангелия речь
идет не об Иисусе Христе, а о Боге Отце, и смысл тот, что, вместо
поклонения диаволу, Иисус Христос должен поклоняться Богу и служить Ему.
Но в переносном и отраженном смысле слова эти могли иметь отношение и к
диаволу. Спаситель говорит ему как бы так: ты искушаешь Меня поклониться
тебе и служить, но ты сам должен поклоняться Богу и служить Ему. А так
как перед диаволом был Бог, равный Отцу и Духу по существу, то слова
Христа могут иметь и такой смысл: вместо того, чтобы Мне поклоняться и
служить тебе, ты сам должен поклоняться и служить Мне. Блаж. Иероним, в
своем толковании, кратко и ясно выражает эту мысль: «Диавол, говорящий
Спасителю: если, падши, поклонишься мне, слышит противоположное, что ему
самому должно более поклоняться Ему, как своему Господу и Богу».
11 (Мк I:13). Слова Лк IV:13 «до времени» бросают некоторый свет на
характер всех трех искушений, показывая, что они были главными,
выдающимися и самыми сильными, но что диавол искушал Христа и после. Так
как мы не знаем, чтобы диавол после являлся Христу для искушений в
каком-либо чувственном виде, то отсюда можно было бы заключить, что и
первые три главные искушения не были также грубо чувственными, т. е. что
диавол и в это время не являлся Ему в каком-либо чувственном виде. — И
се, Ангелы приступили и служили Ему. У Луки нет ни слова о служении
Ангелов; у Марка слово Ангелы поставлено с членом, у Матфея — без члена.
Трудно объяснить, отчего зависела подобная разница; но она едва ли дает
право считать встречающиеся у Матфея и Марка сходные выражения (Марк:
kai oi aggeloi dihkonoun autw; Мф: kai idou aggeloi proshlqon kai
dihkonoun autw) доказательством, что со второй половины 11 стиха Матфей,
раньше вместе с Лукою следовавший неизвестному источнику, теперь снова
возвращается к Марку I:12, 13. Было ли явление Ангелов видимым, или
только духовным, неизвестно. Но каково бы оно ни было, по-видимому,
произвольно присоединять к евангельскому рассказу прибавку, что ангелы
«служили» Христу allato cibo, — тем, что принесли Ему пищи. Может быть,
было и так, но об этом ничего в Евангелиях не говорится и потому нам об
этом ничего не известно. Логическое ударение как у Матфея, так и Луки
стоит, по-видимому, не над тем, чем служили Христу Ангелы, а над тем,
что они Ему именно служили. Диавол требовал от Него себе поклонения,
Ангелы служили. Такая резкая перемена в указании отношений едва ли чает
считаться только метафорическою. Выражение dihkonoun (служили) означает
некоторую продолжительность служения, а не кратковременный акт
поклонения. В некоторых случаях оно указывает на «служение» или
«прислуживание» за столом (Лк IV:39; X:40; XII:37; XVII 8; Мф VIII:15;
Мк I:31; Ин XII:2), но употребляется не всегда в таком значении, а
означает и более общие услуги. Можно наблюдать здесь, что служение
Ангелов соответствовало намерению Самого Христа «служить». В отличие от
douleuein - diakonein означает служение непринужденное, с любовью. Когда
не было нужно, Христос не пользовался служением Ангелов (см. ст. 6 и
XXVI:53); но в нужное время они начали служить Ему, как рабу Иеговы, по
воле Самого же Иеговы.
12 (Мк I:14). Букв. — услышав же, что Иоанн предан, удалился в Галилею.
Когда это было? Точно определить едва ли возможно. Можем представить
только вероятные соображения. Едва ли можно предположить, что
деятельность Крестителя продолжалась больше двух лет. Если выделить
отсюда около года на заключение Иоанна, то получается следующее. От
крещения Иисуса Христа в январе 780 года от осн. Рима до беседы с
самарянкою прошло около пяти или шести месяцев. В это время Иоанн,
по-видимому, уже был заключен в темницу (Ин IV:1–3; ср. Мф IV:12; Мк
I:14; Лк IV:14) и в следующем 781 или 782 г. казнен. — Удалился в
Галилею: это удаление в Галилею можно принимать, как одновременное со
слухом об Иоанне, не бывшим, впрочем, причиной удаления. Во всяком
случае, причин удаления в Галилею не указывается и они совершенно
неизвестны.
13 (Лк IV:31). Букв. — и, оставив Назарет, прийдя, поселился в
Капернауме приморском в границах Завулона и Неффалима. С еврейского
Капернаум значит «селение Наума» (пророка). В настоящее время город
находится в развалинах, на северо-западной стороне Галилейского озера,
на покатой плоскости, которая опускается к озеру, а за городом
постепенно переходит в холмистую местность. Место, где стоял прежде
Капернаум, называется в настоящее время Телл-Хум причем «Хум» значит
«черный», потому что камни здесь, за немногими исключениями, из черного
базальта. Название Капернаум не имеет никакого отношения к Телл-Хум.
Среди развалин современного Телл-Хума видны остатки какого-то здания,
может быть крепости, церкви или синагоги, выстроенной, как думают,
сотником, хотя древность здания несколько и сомнительна. Паломники, с
четвертого столетия оставившие записи о своих путешествиях, согласны в
том, что современный Телл-Хум был действительно во время Христа
Капернаумом. Могло, однако, быть, что в основание таких суждений были
приняты местные предания, которые часто бывают недостоверны. Слово
«приморском» прибавлено, вероятно, потому, что в следующем стихе
говорится о «пути приморском».
14 Евангелист не указывает оснований, почему Иисус Христос переселился в
Капернаум, а — на то, какой это поселение имело смысл. В этом факте
исполнилось древнее пророчество, которое и приводится в следующем стихе.
15 и 16. Речь в стихах 15 и 16 (на греч.) отличается необыкновенной
красотой, почти ритмическая, размеренная, звучная и музыкальная. Букв. с
греч. «земля Завулон и земля Неффалим, — путь моря — за Иорданом,
Галилее языков, — народ, сидящий во тьме — свет увидел великий — и
сидящим в стране — и тени смерти — свет воссиял им». Стихи эти взяты из
Ис IX:1, 2. При сравнении c переводом LXX заметны сильные отступления. У
LXX буквально так: «это сначала пей, скоро делай, страна Завулона, ты,
земля Неффалима, и остальные, которые в области приморской и за
Иорданом, Галилее языков. Народ, ходящий во тьме, смотри на свет
великий; живущие в стране, тени смерти, свет засветит для вас (над
вами)». LXX перевели еврейский текст совершенно неправильными греческими
выражениями, но при этом склад речи у них остался больше еврейский, чем
греческий. Разности между переводом LXX и текстом Матфея заставляют
предполагать, что в настоящем случае Матфей взял текст не с греческого,
а с арамейского или еврейского. На это указывает и форма odon (винит.
пад.), свойственная еврейскому языку. «Смысл еврейского текста
(VIII:23–29, 1) отличается и сам по себе темнотою, и его еще более
темным сделал перевод LXX» (Цан). Букв. с евр.: «в прежнее время считал
Он (Бог) малою землю Завулона и землю Неффалима, а в последующее считает
ее важною, — путь приморский, по ту сторону Иордана, Галилею языков.
Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий, живущие в стране могильного
мрака, — свет воссияет им». Греческий текст Матфея можно читать двояко,
— смотря по тому, как будет поставлена запятая: «на пути приморском, за
Иорданом», или: «на пути приморском за Иорданом». Вероятнее первое. Как
видно, здесь обозначаются различные местности, центром которых сделался
Капернаум, именно: 1) земля Завулонова и Неффалимова на пути приморском,
т. е. не вся, а только местности по направлению к озеру: верхняя
Галилея, часть ее, принадлежащая к колену Неффалимову, где были
перемешаны язычники с Иудеями (1 Maк V:15); 2) местности, лежащие за
Иорданом, т. е. Перея. Жители этих местностей характеризуются как народ,
живущий «во мраке» (en skotei) и в стране и сени смерти (неизвестно,
почему Мейер относит слово qanatou только к cwra). Если такими были они
во время Исаии, то остались ли они такими же во время Христа? Одичание
их пророк приписывает, конечно, варварским нашествиям (VIII гл.) и затем
переходит к изображению лучших дней. Во времена Христа едва ли было так,
что жители перечисленных стран находились в большем мраке, чем другие,
хотя суд над лежащими близ озера городами (Мф XI:21 след.) и
свидетельствует о развитии среди них неестественных пороков, которые
никогда, конечно, не служат признаком высокого умственного и
нравственного развития. Евангелист противопоставляет здесь относительный
свет народного развития — великому свету, который воссиял с пришествием
и деятельностью Спасителя; первый свет, народный, мог казаться
евангелисту мраком и сенью смертной в сравнении с этим великим светом.
17 Слова эти буквально почти сходны с словами Мф III:1, 2, где он
говорит о начале проповеди Крестителя. Но какой смысл имела теперь та же
проповедь в устах Иисуса Христа? Объясняя эти слова, некоторые (Штраус)
высказывали даже мнение, что не Иоанн считал себя предтечей Христа, а
Сам Христос считал Себя предтечей Иоанна; но такое мнение уже совсем не
оправдывается никакой исторической критикой. Гораздо лучше объяснять
дело так, что первоначальная проповедь Христа была продолжением
проповеди Иоанна, и, как продолжение, имела поначалу внутреннюю с ней
связь. Однако смысл первоначальной проповеди в устах Иоанна и Иисуса
Христа был не одинаков. Разница, как можно думать, заключалась в
следующем. Иоанн говорил как бы так: покайтесь, потому что скоро придет
(явится) Царь и приблизилось Его Царство. Иисус Христос: приблизилось
Царство. Следуя порядку постепенности, Он не выставлял Себя пред народом
Мессией, а проповедовал, как пророк, связавший Свою деятельность с
предшествующей деятельностью Иоанна как пророка. Но проповедь Христа
скоро сделалась Евангелием Царства (euaggelion thV basileiaV), тогда как
об Иоанне этого не говорится (хотя в Лк III:18 о нем и употреблено слово
euhggelizeto). Таким образом, первоначальная проповедь Иисуса Христа и
Иоанна были сходны, но вскоре наступает так называемая дифференциация.
18 (Лк I:16). Слово «проходя» (peripatwn) указывает на неоднократное
посещение Галилейского озера, хотя и не имеет здесь того смысла, какой
придавался ему в греческой классической прозе — для обозначения
учительского общения философов (перипатетики) с своими учениками, и в
это время — обучения их и споров. Галилейское озеро называется морем
(qalassa) вм. «озеро» (lumnh). Оно имеет овальную форму. Длина его с
севера на юг около 18 верст, ширина около двенадцати, На западной его
стороне, где был Капернаум, от самого берега начинаются закругленные
холмы с длинными спусками. Самый высокий из них — Гаттин. В одном только
месте известковая скала выдается в виде мыса в озеро. Тут проходит
тропинка, существовавшая задолго до Христа и бывшая тогда, как и теперь,
единственным путем к северу, так что в этом месте всякий чувствует, что
он касается почвы, по которой много раз ходили Спаситель и его ученики.
Из Евангелия Иоанна мы знаем, что Симон и Андрей были призваны Христом
раньше, вскоре после искушения, причем Симон (= евр. Симеон) был
переименован в Петра. Здесь отметим факт, что Матфей уже знает, что
Симон назывался Петром (ср. Ин I:42). Вопрос о том, сопутствовали ли
избранные Христом ученики Ему, когда Он ходил на праздник Пасхи, и
находились ли постоянно с Ним после призвания, — один из труднейших,
потому что при чтении Евангелий Матфея и Марка (I:16) получается то
впечатление, что Иисус Христос как будто в первый раз теперь увидел
Симона и Андрея (так у Марка — без прибавки имени Петр) и призвал их к
Себе. Непонятно, далее, почему Матфей и Марк не упоминают о других
учениках, призванных Спасителем, Иоанне, Филиппе и Нафанаиле. Думают
только, что рассказ евангелиста Иоанна превосходно дополняет рассказы
синоптиков и при свете Иоанна мы можем хорошо понимать их рассказы.
Апостолы, может быть, отправлялись и в Иерусалим на праздник Пасхи, но
не вместе с Христом. Они, после призвания, занимались прежним своим
делом, рыболовством, как это было и после воскресения. Ибо они были
рыболовы: у Иоанна слова «рыболовы» (alieiV) не встречается, но есть
глагол «ловить рыбу» (alieuein), отнесенный к апостолам (XXI:3).
19 (Почти буквально Мк I, 17). Нескольких слов было теперь достаточно,
чтобы ученики пошли за Спасителем. Идите за Мною — выражение это вполне
соответствует еврейскому (леху ахара), которое по употреблению у евреев
означало ученичество. Спаситель говорил: идите за Мною, т. е. будьте
Моими спутниками и учениками. — И сделаю вас ловцами человеков: Симон и
Андрей были рыбарями в вещественном смысле. Спаситель говорит им, что Он
хочет сделать их рыбарями в духовном смысле; вместо обыкновенной рыбы
апостолы будут уловлять людей в сеть евангельскую.
20 (Почти буквально Мк I:18). Смысл выражения зависит от того, где
поставить запятую. Правильнее относить «тотчас» к «оставивши».
21 (Мк I:19, 20). Относительно призвания Иакова и Иоанна имеют силу те
же замечания, какие были сделаны о стихе 18. Иоанн был призван раньше
вместе с Андреем, хотя и не называет себя по имени (Ин I:37 и след.).
Иаков был призван теперь, по-видимому, в первый раз. Он здесь отличается
от Иакова Алфеева (Мф X:3). Что касается Зеведея, отца Иакова и Иоанна,
то он не последовал за Христом. Не последовал потому, что, как говорит
Златоуст, «по-видимому, не уверовал (mh pisteusaV). Поэтому и оставили
его ученики. И не только не уверовал, но и противостоял добродетели и
благочестию».
22 (Мк I:20). Златоуст и Феофилакт ставят поступок братьев примером для
лиц, следующих и желающих следовать за Христом, оставляющих ради этого
имущество и родных.
23 (Мк I:39; Лк IV:44). Нужно думать, что Иисус Христос сделал несколько
путешествий по Галилее. Неизвестно, были ли тожественны путешествия, о
которых говорит здесь Матфей, с теми, о которых говорят Марк и Лука в
указанных местах. Путешествуя по Галилее, Иисус Христос учил в
синагогах. Иоанн проповедовал на открытом воздухе; Иисус Христос также;
но в некоторых случаях и, по-видимому, много раз — в синагогах. Синагоги
возникли во время Вавилонского плена, когда храм был разрушен, и были
молитвенными местами иудеев, где не приносилось, однако, никаких жертв.
Синагога значит собрание. Слово «их» относится к жителям Галилеи. —
Исцеляя всякую болезнь и всякую немощь в людях: слово исцеляя, по греч.
qerapeuwn, значит лечить, ходить за больными, услуживать. Дальнейшие
слова — всякую болезнь и всякую немощь — указывают на чудесный характер,
который придает евангелист этому слову.
24 Букв. — и отошел слух о Нем (Его) во всю Сирию. Сирия была на севере
и северо-востоке Галилеи. Хотя Иисус Христос ходил, учил и исцелял в
Галилее, но слух о Нем прошел дальше пределов Галилейских. Во время
этого путешествия приносили к нему всех страдающих, одержимых разными
болезнями и муками, бесноватых, лунатиков и параличных, и Он исцелял их.
25 Здесь требует объяснения слово Десятиградие. Так называлась страна к
востоку от Иордана, включавшая в себе, по Плинию (Н. N. V:18, 74),
десять городов: Дамаск, Филадельфию, Рафалу, Скифополь, Гадару, Иппон,
Дион, Пеллу, Геласу (= Герасу) и Канафу. Из них, впрочем, один,
Скифополь, находился на западе от Иордана. Точно числа городов нельзя
определить. Впоследствии к городам прибавилось или убавилось несколько,
однако страна по-прежнему называлась Десятиградием. Это был союз
свободных эллинистических городов. Десятиградие прекращает свое
существование в начале 2 века по Р. X., когда некоторые из важнейших
городов этого союза были присоединены к Аравии (Шюрер).
