К Евреям
Введение Главы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
Послание св. Апостола Павла к Евреям отличается от других посланий сего
апостола особенно тем, что не именует нигде своего автора, каковым -
ввиду других отличий по изложению - не всегда единодушно даже и считался
Апостол Павел.
Один из самых ранних упоминателей послания - св. Климент Римский (в
конце I в.) - не дает составить из его цитат никакого определенного
суждения о том, кого именно считали Римляне автором послания. Из
дальнейших западных церковных писателей - Тертуллиан, ссылаясь на
послание, приписывает его Варнаве. Восточные писатели единодушнее и
определеннее западных. Пантен, Климент Александрийский, Ориген не только
приводят послание под именем "послания к Евреям", но и признают его
именно как произведение Апостола Павла. Ориген подтверждает это даже
ссылкою на свидетельство предания. Впрочем, надо оговориться, очевидные
особенности языка послания вызвали и у Оригена догадку, что хотя мысли
этогослания всецело Павловы, однако изложение их могло принадлежать
одному из его учеников - или Луке или Клименту.
Как бы то ни было, уже во II в. восток был единодушен в признании
послания Павловым. Запад утвердился в сем мнении позднее (в половине IV
в., с распространением сочинений Оригена). И наконец, на Карфагенском
соборе (397 г.) послание решительно признано было посланием Апостола
Павла, по числу XIV-м.
Какие же признаки заставляли сомневаться в принадлежности послания
Апостолу Павлу, чем можно ослабить их силу и какие данные говорят за
принадлежность послания именно названному апостолу?
Один из наиболее очевидных признаков, дающих, по-видимому, сильное
основание для сомнения в принадлежности послания Апостолу Павлу, это II
гл. 3 ст., где как будто речь идет от какого-то другого лица. Указывали
также на не совсем обычный для Павла способ цитирования Ветхого Завета в
этом послании. Обыкновенно он везде приводит места из Ветхого Завета по
переводу LXX, но пользуется и еврейским текстом, если этот более точен;
между тем как в послании к Евреям автор исключительно пользуется лишь
LXX, хотя бы этот текст допускал значительные неточности. Самая форма
цитирования значительно отступает от обычной для Павла. Если в других
посланиях он обыкновенно выражается: "глаголет Писание" или "такой-то
писатель", то здесь представляются говорящими или Бог, или Дух Святой.
Наконец, последнее послание отличается от других и большею чистотою
языка, напоминающего более Евангелие и Деяния Луки.
В противовес всему этому достаточно указать на несколько мест послания,
где личность писателя, если не упоминается, то ясно открывается (ср.
XIII:23, 24, 18 и д.), и где отдельные выражения и воззрения оказываются
совершенно родственными Павловым (ср. напр. Евр 10:30 и Рим XII:19). Не
оставляет сомнения относительно автора послания и все вообще содержание,
и самый дух послания. Что же касается того обстоятельства, что апостол,
вопреки обычаю своему, не именует себя нигде в послании, то и это самое,
находя справедливое себе объяснение, служит лишь к большему
подтверждению его авторства. Дело в том, что апостол должен был
считаться с весьма враждебными к нему чувствами своих соплеменников, к
которым направлялось его послание, почему и счел нужным не упоминать
своего имени.
Повод, а отчасти и время написания послания устанавливаются из VI, и
дал. ; X:26 и дал. и др. мест. Эти места говорят о большой опасности для
веры в смешении христианских требований с иудейскими и о необходимости
установить совершенно самостоятельное и довлеющее значение христианства
независимо от иудейства. Такая опасность угрожала особенно Палестинским
христианам из иудеев, которые никак не могли свыкнуться со своим новым
положением в христианстве и продолжали не только в силу привычки, но и в
силу убеждений совершать все храмовые обряды и законы иудейские, считая
их существенно важными для спасения. В последующее время, когда церковь
Палестинская лишилась такого влиятельного предстоятеля, как Апостол
Иаков († 62 г. по Р Х.), и когда стало закрадываться в души многих
разочарование относительно Царства Мессии, в котором приходилось
переносить столько страданий, и участие в котором соединялось с потерею
национальности и характернейших особенностей Израиля, - тогда многие
оставили христианские собрания и возвратились снова к иудейскому
служению. Другие, не устояв в истинной вере, впали в особого рода
ожесточенное состояние, потом выродившееся в ересь эвифнеев и назореев.
Более всего, все (прибл. около 66 года ср. XIII:23) это должно было
ложиться на душу такого ревнителя, как Павел, почему он и пишет
Палестинцам свое послание, цель которого ясно указывается в XIII:22 ст.
Это - увещание не оставлять веры в Иисуса Христа и надежды на Него. Он
есть исполнение всего, что в Ветхом Завете составляло только предмет
преобразований и обетований. И если слава Нового Завета, сменившего
старый, сокрывается доселе в сумраке страданий, то это вполне согласно с
чаяниями и духом христианства (XIII:13-14) и не исключает надежды в
будущем достигнуть соответствующего величия и славы путем страданий.
Главные мысли послания: превосходство Основателя христианской веры, как
Богочеловека, пред Моисеем (I-IV гл.); превосходства осветительных и
спасительных средств, данных людям через Иисуса Христа, как
Божественного Первосвященника, седящего одесную Бога Отца (V-X гл.), и,
наконец, превосходство самих верующих во Христа при столь благодатных
средствах для спасения от греха и смерти и теснейшего общения с Богом,
под руководством пастырей и учителей Церкви.
Такое обоснование и уяснение духа и силы христианства делает послание в
высшей степени важным и ценным не для одних евреев, но и для всех
верующих всех времен и народов, давая необходимейшее завершение всем
другим посланиям апостольским, в которых заключена вся система
христианского богословия.
Первоначальный язык послания, по мнению некоторых, еврейский; на
греческий же язык оно переведено, вероятно, Климентом, папою Римским.
